Прошел месяц... Маша и Светка каждый день начали ходить за грибами... Гуляя по лесу, они наслаждались голосами птиц, и каждый новый день приносил им много радости. Они облюбовали множество полянок, поэтому часто. С корзинками наперевес, в теплых куртках они бродили по шуршащим листьям, ноги слегка проминали зеленый лесной ковер... елки кивали им своими пушистыми макушками. Бакс нашел ежа... Он громко тявкал и носился вокруг него, но пришлось отпустить лесного торопыжку восвояси. Еж ворчливо и словно не торопясь пошел в сторону ельника.
Вечером Маша готовила вкусные грибы с картошкой, и ужиная, они зажигали камин и грелись возле него. Светка лежала головой на машиных коленях и, щурясь, рассказывала ей о своей жизни... Маша слегка поглаживала ее по голове, и думала о том, как же она благодарна судьбе за это прекрасное чудо рядом... А иногда они забирались на чердак. И, лежа там, в пахучих желтых листьях писали вместе стихи, слушая волшебную лирику дождя. Им оставались последние дни на даче- уже холодало, и пора было перебираться в город. Последняя неделя выдалась скверной, и решено было, что в субботу они поедут в город. Светка нарочно оттягивала процесс отъезда. На то было две причины- не желание возвращаться из их уютного рая в мокрую городскую тоску, и нежелание соприкасаться вновь со старой жизнью.. Ей не хотелось видеть отца, погрязшего в пьянке, не хотелось видеть старых знакомых- больно было смотреть им в глаза. Она чувствовала, что должно пройти немало времени, прежде чем с нее сойдет это клеймо наркоманки. Ей не хотелось больше прежних отношений с людьми. Она думала, что раз уж все так изменилось, то пускай меняется полностью, до конца. Поэтому она все время хмурилась, когда Маша говорила о переезде, и Маша, целуя ее в упрямые губы, сообщала, что она ее не оставит, и чтобы та не боялась - все будет хорошо.... Вещи были почти собраны, и они блаженно наслаждались оставшимися деньками.
В непогожий осенний день Иван снова пришел в больницу. Ему нужно было узнать адрес, и приехав, припугнуть Машу прямо там, вдалеке от города и милиции. Отрезанные от цивилизации, там они должны были подчиниться более сильному. Иван боялся, что они передут в город- тогда все его надежды будут убиты. Пить по-прежнему было не на что, вещи прохудились, ему нужна была Светка, для того, чтобы заработать хотя бы на выпивку, или создавать порядок в доме. Он сделал плачевное лицо, и решил жалостью выманить адрес. Когда он вошел, Маша устало сказала:
- Снова вы? Что угодно?
- Я...,- Иван Сергеевич сделал жалобное лицо ,- пожалей старика, скажи где дача твоя... я не стану приезжать часто, мешаться, только в воскресенье... пожалуйста , - лицо его дрогнуло и он заплакал.
От такого странного поведения Маша смешалась, и ей стало невыносимо жалко этого мужчину, который, наверняка, хотел увидеть дочь. После той ночи они со Светкой словно переродились, каждая из них предавалась волшебному взаимному чувству, и словно расцветала изнутри мягким доверчивым нежным бутоном. Если поговорить со Светкой- наверняка она не откажется, ведь теперь они выяснили отношения, и понятно, что Светка никуда не уедет от любимой. К тому же этот месяц настолько сблизил их, и они были так счастливы, что места обидам и горечи не было. За месяц они успели привязаться друг к другу еще больше, и уже не мыслили себя по одиночке... Что если дать отцу небольшой шанс? Ведь как он убивается.... Маша снова растерянно взглянула на мужчину, и, ласково проговорила:
- Иван Сергеевич, успокойтесь... Я дам вам адрес, и в воскресенье сама могу за вами заехать... ваш адрес я знаю... дачный поселок "Лесной Бор", там дача самая последняя, далеко от всех, возле леса... как идти по тропинке с электричке, то до упора, там увидите дом , увитый плющом... вот там и живем мы. Хотя... Зачем вам ехать туда? Мы в субботу собирались переезжать сюда, тут бы и встретились...
Мужчина перестал плакать, и, как ребенок растирая глаза, сиповато проговорил:
- Нет, что вы....здесь она и видеть меня не захочет! А там... там ей деваться будет некуда, не прогонит же, если я сам приеду....Пожалуйста, я только увижу ее и все...
Маше стало жаль отца... Ну в самом деле, пускай человек посмотрит на дочь... Со Светиком она поговорит в воскресенье, настроит. .а пока....пока у них еще целая неделя на даче, и это просто чудесно... в субботу вечером надо будет последний раз побывать в лесу. Попрощаться с домом... На душе снова стало легко, и довольная, что так хорошо все разрешилось, она поспешила закончить с работой- воспоминание о Светке тянули ее домой, назад... Вдохнув побольше воздуха, она улыбнулась и кивнула.
- Ну хорошо.. приезжайте... запомните номер - сто тринадцать. Совсем рядом с лесом...
Мужчина утер слезы, и, бормоча извинения, выскользнул за дверь. Выйдя из зоны больницы он улыбнулся, - адрес был в руках, ему оставалось нагрянуть как-нибудь неожиданно... Сегодня понедельник, значит до воскресенья целую неделю он может наблюдать за ними, а потом....
Вечером, когда они снова собрались с Витьком за газетным столом, он хвастливо рассказал ему все. Решено было в субботу отправляться в путь. С такими мыслями оба заснули.
Утро было каким-то неживым, солнце не грело, а слепило глаза, было влажно и ветер резал в глаза. В конце концов вообще стало холодно, да и не мудрено- осень практически заканчивалась. Ежась от промозглого ветра, Иван шел к электричке. Было как-то плохо, и нехорошее предчувствие терзало его. В электричке он сидел один, полупустой вагон вяло качался. На решетчатом стекле выступили водяные капельки, Иван рассеянно провел по стеклу рукой, и только потом понял, что они- за стеклом. Пошел дождь... Он вставал над лесом отвесной стеной, накрапывал и вдруг усиливался, а потом небо потемнело и стало менять цвет. Грозовые облака большими черными кучами протянулись по небесному океану цепью, затмили солнце... Затем загрохотали первые раскаты грома, Иван поежился- вот по такой скверной погоде ему сейчас предстоит тащиться к черту на кулички. В небе тревожно замигали первые ломанные стрелки молний, иссиня-черные облака угрожающе нависли над горизонтом. От земли курился легкий дымок- дождь приминал пыль и смачивал росистыми каплями ветки деревьев. Молнии прекратились, гроза начала стихать... Когда Иван вышел из электрички, вокруг пахло свежестью, и он решил прогуляться по лесу- дорогу ему рассказали. Он шел по хрупкому, наполненному водой и чавкающему мху, и пушистые ветки елок цеплялись за его штаны, кивая головами... где-то вдалеке запел дрозд, а по мокрым стволам сновали муравьи.
Тропинка шла ровно, изредка сворачивая, но хорошо вытоптанная- было ясно, что по ней ходили многие дачники. Пыль была примята дождем, поэтому дышалось особенно легко. На деревьях дрожали и переливались всеми цветами радуги прозрачные дерзкие брызги дождя. Маленькими каплями была заполнена и паутина, а от травы исходил легкий дымок, на самом деле это был пар - земля была еще теплой, и быстро испаряла влагу. Деревья в лесу были разноцветными, Иван усмехнулся и вспомнил "в багрец и золото одетые леса". Шагая по палым прелым листьям, он вдруг подумал, что ненавидит дочь. Ему стало чуть ли не до слез жалко себя, что, впрочем, было ему всегда присуще. Поэтому он замахнулся шишкой на удивленную пичужку, порхающую по тропинке близ его, и усилил шаги. Ему вдруг опротивело все, и, предавшись черным мыслям он мрачно ежился от сырости и оглядывался по сторонам- ему казалось, что за ним наблюдают десятки осуждающих глаз.
Когда тропа вывела его на поляну, откуда виден был желтый дом, увитый плющом, он вдохнул поглубже, и глотнув из бутылки немного водки, крадучись направился к дому с задней стороны. По мере приближения он еще ни раз прикладывался к бутылке, и наполнялся черной злобой. Его обуревала паранойя... В доме никого не оказалось, и он принялся бродить по лесу... Уже смеркалось, но он был полон надежды найти где-нибудь дочь и ее попечительницу. От выпитой водки кружилась голова, заплетались ноги, и он вдруг, пытаясь достать из кармана пачку сигарет, наткнулся на нож... Он вытащил его... клинок отливал рыбьим блеском. "Сегодня или никогда! Заберу дочь, и как следует припугну эту медичку!" Вдруг где-то невдалеке он услышал знакомый смех.... Он вытащил нож, и крадучись поспешил на голос...
Сидящая на еловом суке сорока тревожно вскрикнула, увидев пьяного разъяренного человека с ножом в руке... полетела прочь.
Утро выдалось пасмурное и дождливое. Маша, чтобы стряхнуть с себя остатки угрюмости и сонливости, выбежала в одних кроссовках, брючках и свитере пробежаться. Ей казалось, что увидев лес, словно умытый и блестящий, вдохнув запах палых листьев, и туманные облака над травой, она наполниться свежестью и силами. Светка , тихонько посапывая, спала на своей кровати. Маша подоткнула ей одеяло и в ее голове пронеслось: "Умаялась бедняга....после вчерашнего.." А вчера они допоздна катались по городу... Ночной город был огнистым, наполненным шумами, запахами... Сперва они сидели в уютном баре, где услужливый бармен прекрасно понимал, что девушкам хорошо вместе, и поэтому, чтобы не омрачить их настроения, постоянно приносил по бокалу легкого вина. Вино было разное.... Сначала полусладкое, игристое, оно переливалось в бокале жизненной жаждой, и слегка мерцая, одурманивающе пахло... Затем его сменило более темное, цвета багряной крови... оно было крепковатым, но с разнообразным изысканным вкусовым букетом... На блюде лежали тяжелые синие ягоды- царский крупный виноград... Он пах тяжело, но манил округлостью ...
- Ты знаешь, ты очень многое значишь для меня...
- Я знаю....Я тебя Люблю...
- Послушай, а если то, что ты считаешь людской сплоченностью, на самом деле не так? Когда я жила без тебя, все отворачивались, а с тобой....принимают как родную. Может, в этом и есть разгадка?
- Нет....дело в том, что когда грань между жестокостью и справедливостью размыта, появляется милосердие... И когда добр ты, добры к тебе, это аксиома. Никогда не думай, что все против тебя, эти мысли тяготят. Научившись быть искренней, ты научишь этому окружающих тебя... Мне хотелось бы, чтобы на твоем будущем пути не было преград, недомолвок, укоров и непонимания. Не было жестокости.
- Но разве с тобой такое бывает?
- Милая....пойми, мы не всегда сможем быть вместе. Все в этой жизни быстротечно, а счастье так зыбко....когда о нем много думаешь, и говоришь, это могут услышать злые ветры, и просто унесут его прочь.
- Но разве ...разве наше счастье- обычное?
- Счастье не бывает обычным, оно всегда ...особое..
- Нет, вот здесь ты не права... иногда людям кажется, что они нищие, и ничего не имеют, а когда начинают терять ...то вдруг осознают, как были счастливы и богаты....Раньше, когда у меня было здоровье, мама и папа, я не считала себя счастливой, а когда всего этого не стало- поняла как была счастлива. Но это... это было каким-то обыкновенным спокойным счастьем. А ты... когда я с тобой- я счастлива, и я ощущаю это счастье физически....я счастлива вот так- впервые. За много месяцев нашего совместного житья счастье и поулеглось и не стало спокойнее...
- Хм... счастье и несчастье очень сильно граничат. Горький сказала когда-то:
"Несчастное существо должно найти еще более несчастное, и тогда оно счастливо" Хотя это порой многозначно, но я трактую это как- то, что стать счастливым можно, даже будучи убитым горем. Счастье-это все же, единство. Неважно с кем или чем. Само сознание единства делает многих счастливыми, а непонимание и одиночество наоборот.
- Я счастлива....только пожалуйста, не говори больше о том, что нам придется расстаться ,- Светкины глаза заблестели печальным блеском.
-Я тебя люблю, и помни: мы еще очень долго будем вместе. Я тебя не брошу... Мы будем вместе.
После этого они еще долго глотали музыку и наслаждались лирикой огней и мельканием машин на шоссе. Потом они заехали в какой-то клуб и всю ночь протанцевали... Вот Светка и устала... Когда ехали домой уже светало, Светка дремала в машине и Бакс встретил их недовольным лаем. Он весь день и ночь мотался на веранде, и скверно спал.... ....Маша легко ступала по лесной тропинке... Сегодня ей хотелось побыть со Светкой в лесу, попрощаться... Лес будет скучать и станет одиноким, без их смеха и неспешных голосов... Деревья будут сыпать сухие иглы уже не им на головы, а трава подминаться не под их одеялом... Все замрет и осиротеет до весны.. С такими мыслями Маша гуляла по лесу, стараясь запомнить каждое дерево, и думая, где они со Светкой будут коротать вечер сегодня... Она уселась возле широкого, заросшего мхом валуна и, залюбовавшись знакомым видом решила: именно в этом, облюбованном Светкой местечке они попрощаются с лесом надолго... Как она и ожидала, силы вновь наполнили ее. В воскресенье, то есть завтра, придется рассказать Светке об отце, и о его визите, а на сегодня, решила она, они обойдутся без лишних тревог. Просто проведут вечер вместе. Светка еще спала, когда Маша вернулась. Маша прилегла к ней, обдав пахучим холодом, и осторожно поцеловала... Ей так хотелось, чтобы Светка забыла об их вчерашнем разговоре. Зря Маша высказалась про неизбежность расставания - для Светки это было обидно и больно, она все еще жить не могла без Маши. И к чему она это сказала? Они ведь любят друг- друга, и нескоро расстанутся....через много-много лет, а может быть никогда!
Когда они проснулись, уже вовсю разгорелось солнце. Они быстро позавтракали, обсудили вечернюю прогулку, и до вечера сидели у камина. Было тепло и спокойно. Затем они не сговариваясь встали и прихватив одеяло и куртки, отправились в лес... Бакс увязался за ними. В лесу было уже сухо, и пахло осенью. Бакс умчался куда-то, за него и не беспокоились, он всегда возвращался по первому зову. Так начинался последний их вечер в лесу...
"Ни словечком теперь не обмолвлюсь.
В тишину осеннюю кану....
Но зажмурю глаза -и молодость...
Подымается из тумана.
Кто затмил сияние лунное?
Кто велел расстаться влюбленным?
Отшумела весна наша юная
Под каштанами, липой и кленом...."
(Эдуардас Межелайтис)
В тот вечер ветерок был едва ощутимым, слабым, но свежим, сосны качались над головой, а трава источала свой тонкий, едва уловимый аромат. Солнце близилось к закату, и , мягко розовея, словно покрываясь румянцем уже совсем не грело. Было странно тихо, словно перед грозой- птичьего пения слышно не было, весь раскидистый и тенистый лес как будто замер в ожидании чего-то- муравьи перестали свое усердное строительство или реконструкцию затейливого их муравейника, мышиные шорохи и писк стали не слышны, кузнечики перестали терзать слух своим сухим и громким треском...
Надвигался вечер, и небо стало менять цвет... это была настолько завораживающая картина, что обе они не могли оторвать своего взгляда от этого великолепия, это широчайшей палитры бликов, оттенков, отсветов, созданных и сплоченных воедино природой... Нежная розоватость сменялась оттенком мерцающей желтизны, затем сливочных оттенков светлого и кремового, затем вдруг появились пятна бледно-голубого, и влажно-серого, а далее понеслось... понеслось... казалось, великий художник, имя которому осень, сам причудливо пробует краски и их оттенки на небесном холсте... Появлялись и исчезали яркие, сочные пятна, и размытые линии, и все это волшебство светилось каким-то тревожным светом... Затем... все сменилось темнотой- небесное светило зашло за горизонт, и картина этой разнооттеночной бездны стала оскудевать и меркнуть, на все устанавливала свои порядки ночь, поэтому раскрашивала все на свой вкус - тьма стала всепоглощающей, и видны были мерцающие звезды, да бледно-размытый диск луны... девушки уже пожалели, о забытом дома фонарике, но оторваться от этой картины не могли- так и сидели они, прижавшись друг к другу, возле немого валуна, поросшего желтеющим, седым мхом, еще теплого от жаркого дня, рука в руке, а глаза, наполненные восхищением- в небесную черную бездну, и зрачки отражали звездное мерцание, и в каждом из них - по крошечной луне...
Вдруг Светка почувствовала неясно откуда пришедшую тревогу... Она потерлась щекой о Машино плече и мягко поцеловала ее. Она чувствовала непреодолимую потребность в ней, желание находиться рядом, вот так, близко, словно касаясь Машиного плеча и ее мягких, но слегка напряженных губ, она могла коснуться ее ауры, вобрать в себя Машино тепло, доброту и искренность.....ей вдруг показалось, что все то, что происходило с ней до Машиного появления было неведом злом и чернью, и только теперь, рядом с любимой, она способна очистить свою душу, просветлить свою ауру и вылечить сердце от болевших ран... что только с ней она способна чувствовать себя счастливой...
Маша осторожно обняла Светку за хрупкие плечи и, притянув к себе, легко коснулась губами ее трепещущих век... в эти мгновения она не была способна думать ни о чем, она могла только наслаждаться этими мгновениями, как высочайшим и самым ценным в ее жизни, словно подаренным небесами долгожданном счастье....
Вдруг сзади них пахнуло перегаром и чей-то до боли знакомый Светке голос крикнул натужно:
- Ах ты сволочь! Значит вот до чего докатилась! Сперва наркота, теперь еще и это! А ты, паршивая акушерка сейчас получишь! Посмотри что ты с ней сделала! Ах ты шлюха с лесбианскими наклонностями! Вот как ты следишь за ее здоровьем!
Светка замерла и дернулась, мысли закружились в ее голове, а резкие слова, произнесенные пьяным отцом, неизвестно что здесь делавшего, словно хлестнули ее плетью по лицу... Маша инстинктивно отдернулась и отбежала от той стороны, где пахло перегаром и слышался треск сухих ломающихся веток.
Отец выбрался из кустарника и кинулся на Светку. Маша заслонила ее собой, и тут же получила грубый удар кулаком по лицу, а затем что-то резко потеплело где-то в боку, и она почувствовала резкую режущую боль, схватилась за бок и с ее губ слетело только одно:
- Светочка, беги! Беги! Милая, беги, он убьет тебя!
Пьяный мужик вдруг закричал истеричным визгом, и повалился навзничь, и Маша увидела как Бакс раздирает на нем одежду... Зубы собаки были оскалены, в глазах- молнии, в его рычании слышна была ярость волчьих предков... Вскоре морда пса стала багряной от крови, человек под ним метался, несколько раз вскидывал руку с ножом, тыкая им на ощупь по телу пса... Бакс несколько раз взвизгнул от боли, но из последних сил прижимал человека к земле. Светка метнулась к Маше, бережно уложила ее на траву, и горячо заговорила:
- Машенька, Бакс поймал его, потерпи, миленькая, потерпи... Ты помнишь, ты спасла меня, а теперь я помогу тебе, все будет хорошо, милая моя, я люблю тебя, потерпи чуть-чуть...
Она прижимала ладони к Машиному побледневшему лицу, разорвав свой свитер прижимала куски к сочащейся кровью ране, и без конца покрывала машины руки и лицо поцелуями. Лишь на миг она оставила ее, когда подбежала и начала судорожно связывать поясом руки на спине у отца, затем она ломая ногти в кровь связала ему и ноги, и через мгновение снова была с Машенькой рядом... Она положила ее голову к себе на колени, и горячие слезы капали из ее глаз на сжатые от боли машины губы, а ее губа шептали ей без остановки слова любви, подбадривали... руки нежно гладили ослабевшую Машу по голове.
Где-то вдалеке что-то неясное мычал отец, лежащий навзничь, Бакс повизгивая принялся облизывать Машину рану, и явно ослабев прилег возле хозяйки, грея ее своим мягким боков, в его глазах была тоска и тревога, а Светка не переставая плакать утешала Машу...
- Милая моя, дыши... дыши глубже... Милая....не умирай, пожалуйста...- голос ее задрожал и повысился до визга, - ну не умирай, пожалуйста, я тебя умоляю! Я ЛЮБЛЮ тебя, ты слышишь меня? Милая, скажи что-нибудь... ты ангел... ангелы ведь не умирают, правда?! Мы будем жить еще долго-долго, ведь правда? Ты ..останься, потому что я без тебя не смогу! Милая моя, ну что мне сделать? Помолиться твоему Богу? Господи, спаси ее! Господи...
Светка дрожала и рыдала, нервно гладя Машу по голове, приникая к ее холоднеющим губам, и сердце ее судорожно сжималось, рвалось и кричало, кричало на весь мир о своей боли, кричала сама душа, все в ней молило о помощи, взывало и стонало...но лишь по равнодушному небосклону медленно очерчивая свой пусть дрогнула и сорвалась звезда, и канула к земле...
Маша вдруг поняла, что вот она и наступает - ее смерть... Как встретить ее она не знала, боль сменилась теплым спокойствием, и она вдруг перестала видеть Светку и слышать ее голос, а в глазах замелькали кадры ее жизни, стало вдруг так легко-легко, и ей показалось, что вся она потеряла вес, сонливый туман обволакивал ее тело, и она начал отрываться от земли, и лететь, лететь, лететь... туда, где черная бездна...
"Это и есть смерть?" - мелькнуло в ее голове, - "это и есть то, чего мы так боимся в течении всей жизни? Это и есть она?" и губы ее улыбались и пенились кровью.
А Светка увидев замершую Машину грудь вдруг закричала на весь лес, и когда Машина душа облаком оторвалась от стынущего тела, ее полет сопровождался этим криком, в котором слышалась злоба на весь мир, последняя горячая молитва атеистки к Богу... так умирала надежда, а когда рассвело, Светка очнулась. И увидев холодное тело, окровавленное и истерзанное, с улыбкой на кровавых губах, то потеряла сознание... Бакс вдруг встал, встряхнулся и отойдя метров на пять сел и завыл... Он выл не на луну - он выл самозабвенно, и всю горечь и тоску он смешивал с этим воем....никто не помешал собаке произнести свою эпитафию... Светка вдруг очнулась, услышав вой Бакса, отчего-то испугалась, смешалась и как когда-то давно закричала на весь мир:
- Ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!!!!
В этом крике не было слов, но он был куда многозначительнее многих из них, он был живым, выстраданным и тоскливым, в нем слышалось отчаяние, боль, горечь, тяжелое чувство вины, и безнадежность......Долго собака и девушка стонали и выли в унисон, и почти одновременно их рулады затихли... Воздух стал недвижим, солнце взошло....природа начинала просыпаться... невдалеке осторожно и неуверенно подала голос первая утренняя птаха, и видя происходящее на поляне замолкла, и, легко махнув крыльями, умчалась прочь от страшного места...
"Не уходи ..... Дай себе знать,
Что ты и без звезд сможешь летать.
Не бойся земли, хоть она и жестока...
А звезды на небе слишком далеки.."
Все что было потом пронеслось в Светкиной голове дурным сном - она не помнила, как дотащила Машино тело до дачи, как понеслась к далеким дачным домикам, помнила только одно - когда она бежала туда, где мелькали вдали домики чужих ей людей, она боялась одного - не поймут, не откроют, пнут ногами. И, собрав остатки сил, она продолжала бежать по траве... трава была скользкая, мокрая и холодная, мельком Светка подумала. Что кажется, скоро совсем уже будет холодно и пойдет первый колючий снег, а она вот так словно во сне и будет бежать, бежать, бежать... Когда заспанный дедок в домашних шлепанцах и в банном халате недовольно раскрыл дверь и уставил на нее свои поблекшие, мутные со сна глаза, Светка растерялась...
- Чего тебе?, - недовольно спросил он.
- Дяденька... дедушка...., - лицо Светки сделалось плачуще-злым, там....человека убили... ангела... дача номер сто тринадцать, там лежит тело, а в лесу... убийца... осторожнее, там собака... а....да, еще....,. и, запнувшись, рухнула без сознания.
Не знала она тогда, да и не могла знать, как бережно-тревожно поднял старик ее на свои руки и отнес в дом, а затем приказал старшему сыну в полинялой футболке быстро садиться в машину и гнать в город за помощью.
Светка очнулась на небольшом диване, рядом сидели следователи, в комнате было накурено и сухой голос деда сообщал о прибежавшей утром девушке. Человек в милицейской форме подошел к дивану и представился:
- Дмитрий, пройдемте, вы должны помочь следователям, расскажите нам все.
Он говорил четко, лаконично, а Светке думалось только одно - он относится к этому, как к работе....ей казалось, что весь мир должен скорбеть, а оказалось....Она нервно поежилась, мучительно осклабилась и дрожа мелким ознобом, вперемешку со слезами начала рассказывать незнакомым ей людям об этом, а в голове бились и роились другие, совершенно иные мысли - "Как теперь жить?!", ибо жить без Маши она не могла. Жестокая судьба слишком дорого взяла с нее за право быть счастливой всего несколько незабываемых месяцев. "Бакс..." мелькнуло в ее голове, и она тут же спросила офицера:
- Там... должна была быть собака... она. где?
Офицер рассеянно ответил:
- Не беспокойтесь, собака в машине у следователя, сержанта Кросницкого, ее пытались кормить, да пес ничего не ест, а только скулит...,- в глазах Дмитрия мелькнул влажный блеск, он тут же переборол себя и его лицо снова приняло спокойное, ровное выражение.
Светка очумело смотрела в одну точку перед собой, переставая понимать смысл летящих слов, все словно замедлило свой ход, время стало осязаемым, и она чувствовала только стук сердца и звук....звук похожий на тот, что летит от взлетающего лайнера вместе с ветром, когда тот набирает высоту. Последний вопрос выбил ее из колеи и этого тихого сумасшествия:
- А вы кем приходитесь гражданке , - Дмитрий посмотрел в рапорт, - ****?
Светке было сложнее ответить на этот вопрос, чем думали окружающие. Она встрепенулась и с безнадежностью ответила:
- Не знаю, кем приходилась ей Я, но она была моим ангелом жизни, моей любовью... а я.... напишите что близкая подруга... извините, - Светкино лицо сморщилось, вся она замерла и съежилась словно от ветра и тихо заплакала.
Дмитрий деликатно подал ей платок и уходя прикрыл дверь. Только после этого Светка зарыдала во весь голос, упиваясь и медленно умирая от своего горя, которое резало ее сердце, жгло душу черным пламенем и из ее глаз навсегда исчезла надежда на будущую радость, на жизнь, на все. .они словно заполнились смертной тоской, Тоской по живому, любимому, родному.. невосполнимой пустотой отдавались глухие удары сердца в ее груди, она физически чувствовала, как силы покидают ее, и как умирает надежда.....это было похоже на то, как птица вылетает из стальной клетки, и возноситься ввысь, ввысь, ввысь.... А клетка остается пустой и ненужной, бессмысленной, без существования этой радостной и необходимой жительницы...
"Напиши мне письмо оттуда!" -
Безнадежности слезы мешают дышать.
Напиши мне письмо оттуда..
Напиши... если сможешь писать.
Я же знаю- с небес не пишут
Может молнии письма те жгут?
А таких как ТЫ просто слышат
И ,глаза опуская, - ждут.
Почему и за что умерла ты?
Вдруг застыл на губах ответ...
Я вберу в себя грома раскаты
И приду за тобой... на тот свет.."
А когда все закончилось, она попросила отпустить ее, и не смотря на желание работников внутренних органов оставить ее в психолого-реабилитационном центре, пошла бродить по городу. Зашла в бар, и решила утопить свое горе в вине и сигаретах... Посетители могли наблюдать в тот день странную картину: одинокая девушка с невидящим взглядом сидела за столиком в углу, нервно курила и по лицу ее струились слезы. Она шептала что-то, казалась невменяемой. Никто не спросил ее кто она, откуда, и что случилось... да и таковы законы нашей жизни - никто не собирался быть готовым и способным к сочувствию чужим людям, да, конечно, все они могли отдавать некоторые количества средств на пожертвование каким-то детским организациям, больницам... это было нужно по долгу службы. А вот судьба одинокой девушки, убитой горем, никого не волновала, поэтому выходя из бара многие смеялись, шутили и говорили пошлости- таковы законы этой жизни... лишь один немолодой мужчина вдруг перекрестился, вздохнул и бросив компанию пешком побрел в больницу к дочери, болевшей малокровием, и невеселые думы были в тот час в голове его. И долго еще образ молодой девушки из бара смешивался с образом родной дочери, и слышалось ему, словно девушка шепчет ему "помоги" ...Опрометью вернулся он в бар, но столик в углу был пуст, и лишь одинокая сигарета слегка тлела и дымилась в пепельнице...
А Светка побрела по городу, неведомыми путями пришла в какой-то заброшенный парк, и пошла вглубь его... вот так, просто брела ни о чем не думая, ничего не видя, и не чувствуя ни холода, ни ветра, ни слыша шуршания листьев и стона деревьев... Да и шла она в никуда...
Найдя небольшую ветхую одинокую скамейку села на нее и слезными глазами посмотрела на небо... силы покидали ее, алкоголь кружил голову, звезды плыли а луна жестоко улыбалась... В памяти всплыли далекие строчки полузабытой песни "А солнце все точно такое же... как если бы ты не продался..." и в этих горьких строчках вдруг стал ясен ей весь этот мир, мир равнодушный и жестокий, мир бездуховный и алчный... По горлу пошли спазмы и она сама не заметила как начала кричать в звездное небо:
- Ты же обещала что не оставишь меня! Ты же говорила, что всегда будешь рядом! Ты же обещала!.....Ты же....., - и крики эти прерывались рыданиями.....
Она ощущала, как начинает сходить с ума, она не мыслила себя без Нее.... И тут она увидела перед собой контур немолодого мужчины с хищным взглядом...
- Охх.....попалась, нет, зачем же, теперь не кричи... не надо было приходить сюда, тут же опасно, тем более ночь....,- он нервно расстегивал ширинку и хватал Светку за плечи, словно пробуя их на излом, до хруста сжимал костлявые кукольные пальцы и деловито комкал на Светке свитер.
Светка только и могла, что начать пинать его, но он скрутил ее, кинул на землю и сильно ударил по лицу.
- А теперь ты встанешь на колени, да не чирикай, а то прирежу...
Светка вдруг поняла, что она хочет, чтобы ее прирезали... И горечью толкалась в воспаленном мозгу одна мысль: "Даже умереть по человечески не могу..... все через унижение..." Свет ночного неуверенного фонаря выхватывал бьющуюся в конвульсиях фигурку девушки, хрупкую, и словно сломанную пополам... и тело мужчины, скручивающего ее тело, прижимающего ее к холодной земле и влажной траве, а ветер уносил редкие отчаянные сдавленные крики, глухие звуки ударов, и утробное мычание насильника....а потом все стихло.
Светка лежала на листьях, ветер гулял по ее растрепанным волосам, тело ныло и болело, как будто его испинали склизскими жестокими сапогами, а Светкины глаза были устремлены в то же немое небо, не дающее ответа никому... Светка от ощущения своей униженности, беззащитности и потерянности тихо плакала, не в силах подняться и позвать на помощь. Никто не пришел бы на помощь, подумали бы что пьяная или наркоманка, или шлюха, а чего доброго все вместе взятое. И прошли бы мимо...
Когда она нашла в себе силы выбраться из парка, было уже почти светло... Отчетливо запомнила она дорогу до большого высотного дома, всего несколько сотен метров, редкие прохожие проходя мимо всматривались в нее, и вдруг равнодушно отводили глаза, и шли мимо... Светке казалось - упади она сейчас, люди будут просто перешагивать через нее... Рука повисла плетью, рот был разбит, лицо тоже... Видимо безотчетным ожиданием помощи, обостренным вниманием она смогла запомнить многие лица проходивших тогда мимо... Прошла старушка, увидев Светку прижала поплотнее хозяйственную сумку и засеменила подальше, прошли несколько молодых людей, сперва воззрившихся на нее, а затем с гоготом прошедших мимо, прошла молодая женщина с маленьким сыном... Никто не спросил что случилось, не нужна ли помощь... Сочли... и прошли мимо.... Это конечно же и правильно - своих проблем хватает... Что ж.....судить тех людей вряд ли имеет смысл, возможно, окажутся они чуткими родителями, прекрасными коллегами, вписывающимися в коллектив, гуманными к нищим, благотворительными начальниками...каждый из них может оказаться добрейшей бабушкой, послушным сыном, внимательной матерью... А то что не откликнулись на немой призыв о помощи... тут уж....видно бог им судья... А Светка добрела до высотного дома, поднялась в лифте, пачкая кровью полы, на крышу и просто спрыгнула вниз... Назло. Иногда людям кажется, что они мстят жизни, а на самом деле они мстят себе... И еще не долетев, ее душа легкой бабочкой выпорхнула из тяжелой несуразицы искалеченного, истерзанного, оскверненного тела, и полетела в небо, а тело упало на мостовую и, последний раз дрогнув, замерло навсегда........
Где-то на вершине горы из облаков, там где нежно-молочные и мягкие, бархатистые эдельвейсы преклоняют свои трепетные головки под малейшим, чутким дуновением ветерка, там где ангелы, улыбаясь, играют на эоловых арфах, там где седой старец смиренно поет молитвы небесному создателю, навсегда осталась одна душа. Душа почерневшая от боли, душа тяжелая, поющая под аккомпанемент своей арфы тоскливые земные песни, и облака, кисейные и светло-желтоватые относят эти песни в чернь звездного ночного неба....
Эта песня летит мимо бортов огромных дюралевых сигар лайнеров, мимо крыш высотных домов, мимо людских сердец, и опадает тяжело-мохнатыми снежными хлопьями, на равнодушный, залитый яркими пятнами крови асфальт, под окнами квартир, в которых живут разные и чужие друг другу люди, боящиеся выглянуть из своих коконов, чтобы увидеть и почувствовать эти звуки песни, похожие на нежную мелодию флейты, не чистую, а очищенную... очищенную, но наполненную беззащитностью, и залитую горечью, чернее которой вряд ли можно найти в тот миг на свете... Автомобильные фары изредка выхватывают из темноты лучами слепящего своего света раскинутые словно в последней попытке взлететь руки.....а снег идет, и покрывает разбитое тело своим могильным холмом... скоро сюда примчатся службы спасения, а затем скорая помощь, вместе с предусмотрительно взятой тележкой для вывоза тел в морг, и вся эта реальность, эта пошлая банальность коснется и ее... а пока....пока пусть она поет свою тоскливую, беззащитную песнь, и может быть, ее звуки коснутся людских сердец, и этим мягким первым снегом осядут в них, тая солеными слезами боли, и щемящим душу чувством отсутствия справедливости, ведь неправда то что, нет в наших душах милосердия, ведь наступит снова весна, растает снег, а вместе с ним уйдет и боль, оставив чувство сожаления, и снова в маленьком роддоме молодая акушерка примет роды у шестнадцатилетней девушки, и примет удачно, и поздравлять молодую маму придут оба ее родителя, сияющие счастьем и радостью, и сплоченным чувством единения и гармонии, любви к своей семье, а молодая акушерка приедет домой, к любимому человеку, и у порога ее встретит ласковый и добродушные пес, но это будет уже совсем иная история, история со счастливым концом, ибо кто из нас, людей, не имеет права на свое, тихое или бурное, нежное или страстное, большое или скромное счастье?! Снег тихо падает, извивается зигзагами своего движения, мягко опускается........
"Мы не останемся нигде, и канем
в глубь веков....
Как отраженье на воде небес и облаков"
Есть в этом небольшом городке небольшое кладбище, кладбище совершенно обыкновенное- с покосившимися крестами, чистыми, высокими корабельными соснами, карканьем черных воронов и подлинной кладбищенской атмосферой- нельзя здесь кричать, смеяться, и что-то тяжелое пригибает душу к земле, словно чувство вины, перед умершими, и всегда пытаешься покинуть его быстрее... мрачную картину оно собой представляет- зверски выпиленные и вывороченные оградки из цветного метала, разбитые мраморные плиты, и какими-то нелюдями написанные на потемневших черно-белых фотографиях матами, похабщиной ...когда я прихожу туда, мне очень хочется встать на колени перед этими крестиками, перед этими изувеченными, беззащитными могильными холмиками, преклонить голову до земли в низком поклоне душам, не нашедшим и здесь свой покой и идиллию, душам до сих пор не имеющим право быть уваженными... оскверненными ради людской извращенной похоти к запретному, ради циничного взгляда на эти оградочки, поставленные скорбящими родственниками, на эти небольшие скамеечки и столики, позволяющие в день тяжелый придти и поставив на них стакан с русской водкой и ломтем черного хлеба, попытаться рассказать этой траве, этим искусственным цветам, этим поблекшим пластмассовым венкам и этим черным птицам то, то наболело на душе... Я иногда вижу здесь двух пожилых людей - седого мужчину с благородными усами, и прямой спиной и старушку, с влажными глазами, опирающуюся на его руку, и рядом с ними плетется большой пес, с поникшим взглядом и свалявшейся по бокам шерстью... они подходят к одной могилке, кладут живые цветы и долго стоят там в полном молчании, а когда старушка всхлипывает, идут к другой, почти в другом конце кладбища, и там стоят долго-долго... а пес ложится у каждой из этих двух могил и смотрит остекленевшими глазами на мраморные, холодные и немые плиты, и тихо поскуливает, и его вой смешивается с тихим плачем старушки и блестящими каплями на глазах у старика, которые он задумчиво стирает с лица темным платком, и уносится куда-то ввысь, в непостижимую бездну неба, туда где есть на самом деле лишь равнодушное солнце, да дымный след от пролетевшего лайнера, туда.....где мы видим вечное царство покоя и справедливости, туда, где звенит эта земная песня, и эхом и болью отдается в тоскливом царстве белых облаков и мерцающих звезд...