Мы идем по узкой улице, мягко сияют алебастровые фонари и кажется, что лунный мрак можно гладить и брать в ладони. Ты живешь на двенадцатом. Как и все боги, ты живешь высоко, твой дом упирается своими плечами в звезды. Ты живешь там, наверху, и касаешься губами Вселенной. Наверное, думаю я, у тебя даже нет потолка. Только черное небо. Всегда черное. Как твои волосы. Или светлое. Мучительное, как твои холодные ирландские глаза. Когда ты впускаешь меня в свой дом - я сама вижу небо. Ночью - черное. А днем – серо- голубое, в неясную полоску. Твое небо никогда не было белым. Ведь белый- цвет пустоты. Я знаю цвет твоего неба ночью. Небо пахнет тобой. Запах едва уловимый, и мне нравится втягивать его глубоко, до жжения в легких, до легкого головокружения. Ты варишь кофе в темной турке. Я курю. Стекла на окнах очень тонкие. И ничего не стоит разбить их ударом ладони. Они одуряюще пахнут суицидальным одиночеством. Помнишь, ты спрашивала, что я думаю? О чем я думаю? Что у меня в голове? Я улыбаюсь как лесной зверь. Я режу дым исповеди на ломтики и приношу их тебе. Глотай мою исповедь. Умеют ли боги глотать? Наверное, умеют. Иначе горная вода была бы простым туманом. Боги существуют. Богов – любят. Им- верят. Им- внимают. За ними - идут. Идут только избранные. Редкие боги берут за собой нелюбимых рабов.Любить бога – любить тебя. Любить тебя - быть неизбежно отвергнутым. Исхлестанным розгами насмешек. Иссеченным плетью издевок. Изрезанным лезвием безумия. Любить тебя- целовать тень...Касаться следов. Красть запах. Любить тебя- хранить тайны. Мелочи. Звуки. Воздух. Любить тебя- уметь разворачивать время. Повернуть секунды вспять - вспомнить, как брызжет остервенелая ревность. Как разметаются чужие волны под ледяным взглядом. Любить тебя- бродить в лабиринте одиночества. Любить тебя- рыдать во сне, на рассвете, не в силах отдать твой образ пробуждению. Любить тебя- носить темные очки в сумерках. Слизывать с ладони яд. Бить стекла. Жечь яблони. Лакать воду из горного ручья, припав жарким ртом к течению в вечность. Любить тебя- извлекать из палой листвы каждую мелочь. Уметь греться у костра, растопленного снегом. Любить тебя- душить запрет. Танцевать на иглах помешательства. Глотать осколки. Любить тебя- гладить застывшие мгновения времени. Дышать ветром. Разгадывать символы. Считать рубцы на венах. Любить тебя - нырять вглубь с открытыми глазами. Быть слепым. Пустым. Заброшенным, как старый дом с пустыми окнами и выбитой дверью. Любить тебя- листать дневники жизни, оставаясь неизменно на перелистнутых страницах. Пахнуть пожелтевшей от времени бумагой. Пылью. Прахом. Любить тебя- быть изнасилованным собственным разумом. Я выхожу из ванны и вода тонкими cтруйками стекает с моих волос. Я ложусь в дышащую прохладой постель. После рядом ложишься ты. И я знаю чуть влажный запах твоего тела. Запах мгновения. Ты всегда поддаешься мимолетному мгновению. Ты всегда отвергаешь их после. А утром…
Утром они были холодно- спокойными, твои обычно лукавые ирландские глаза. Твои тонкие пальцы теребили короткую оловянную ложку, и мне казалось, что олово темными каплями стекает в кружку с черным кофе. Ты что-то говорила, доверительно смотря в зрачки. Ты вспарывала мои мысли молниеносным лезвием своих догадок. Ты всегда все знаешь. Ты все знаешь за других, потому что ты и есть истинная форма сознания всех твоих жертв. И пусть легкие точечки у голубой венозной жилки на шее практически незаметны – все равно осенними чужими глазами нельзя лакать небо. Нельзя отказаться от твоего надругательства. Ты всегда убиваешь нежно. И тебе так знакомы отражения чужих глаз. Ты смотришься в них, как в зеркало, каждый раз находя новую деталь, примеченную буйным сумасшествием, воспаленными белками и нервными ладонями. Ты позволяешь преклоняться перед тобой. Твои холодные ирландские глаза теплеют, чуть подергиваются влажным дымом. Это туман. Тебе нравится музыка тоски. Тоски по тебе. Я лежу рядом, в твоей холодной постели. Я пробую на вкус твою кожу. Вдыхаю дождь твоих волос. Ты проводишь рукой по моей щеке. Сильно. Мягко. Потолок плывет волнами. У меня безвольно закрываются веки. Искры огней пляшут по стене , освещая мерцанием линии твоих картин. Темные углы дышат скованным восхищением. Внутри коротко рвется леска самообладания. Твои черные волосы рассыпались на моем плече. Они спутались с моими. Я могу гладить твое лицо, изучая нервными окончаниями пальцев мягкость и гибкость кожи, теплую гладкость губ. Я читаю пальцами историю твоей любви, безвольно отданной другому богу. Я вижу темные тени. Это следы чужих пачкающих твой лик рук. Грубых рук. Ты приподнимаешься на локтях, медленно открываешь глаза. Твои веки чуть трепещут. Как будто ты проснулась, очнувшись от долгого ночного сна.
На плавных изгибах твоей шеи дрожит воздушный поцелуй. Я хочу принести в твой дом лепестки белых роз. Раскидать их всюду, где ты можешь ступить. Я хочу выбросить из твоего дома в мягкую снежную топь несколько чужих, отживших вещей. Я хочу чтобы скрипач стоял у твоих ног и из под смычка лилась бездонная река тоски. Тоски по тебе. Мои ноги идут по пестрому коридору. Навстречу мне попадаются слепые люди. В их белых глазах я вижу твое отражение. В их руках свитые из сорго веревки. На их губах – отчаянная тень тоски. Тоски по тебе. Мне искренне жаль, что ты не куришь. У богов нет недостатков. Жаль… тебе бы очень пошла узкая трубка из черного мореного дуба, обязательно холодная, как будто ты куришь ледяные брызги и из твоего рта вырывается лишь северный туман.
Мне больно. Потому, что надо уходить от тебя. Покидать твой воздушный дом. Шагать быстрее. Бежать. Взлететь как снег. В метель. В седые клубы дыма, прочь от тебя, тонуть в январской мгле, разорвавшись изнутри.
Звезды молча падали в снег. Когда я уходила, ты смотрела мне вслед. Они были все так же спокойными, твои холодные ирландские глаза. Нужно быть очень чутким, чтобы слышать музыку через лед. Тогда у тебя была музыка. Я слышала ее , когда была в небе. Я пела ее. И долго вспоминала холодные мысли ледяных глаз, свежий ветер и сквозняки по полу. И странных людей , зачем-то спавших вместе в зябком сумраке ночной комнаты.