Мне так всегда хотелось верить в Бога.
Мне так всегда хотелось верить в Бога!
Ведь с верой легче все одолевать:
Болезни, зло, а если молвить строго,
То в смертный час и душу отдавать...
В церквах с покрытых золотом икон,
Сквозь блеск свечей и ладан благовонный
В сияньи нимба всемогущий ОН
Взирал на мир печальный и спокойный.
И тот, кого ОН сердцем погружал
В святую веру с лучезарным звоном,
Торжественно и мудро объяснял,
Что мир по Божьим движется законам.
В его руке, как стебельки травы, -
Все наши судьбы, доли и недоли.
Недаром, даже волос с головы
Упасть не может без Господней воли
А если так, то я хочу понять
Первопричину множества событий
Стихий, и войн, и радостных открытий,
И как приходит зло и благодать?
Ведь если это правда, что вокруг
Все происходит по господней воле,
Тогда откуда в мире столько мук?
И столько горя в человечьей доле?
Слова, что это- кара за грехи,
Кого всерьез, скажите, убедили?
Ну хорошо, пусть взрослые плохи,
А дети? Чем же дети нагрешили
ОН добр, но слаб, и будто бы воздушен
И защитить не в силах никого.
Или жесток, суров и равнодушен.
И уповать нелепо на НЕГО
И если с сердца кто-то снимет гири,
И обрету я мир и тишину.
Я стану самым верующим в мире
И с веры той вовеки не сверну!
Э.Асадов
Утро было ясным, пахло летом. Вита, легкая, тоненькая, в белых сандаликах подбежала к берегу моря. Небольшой крымский городок еще не проснулся. На побережье было свежо, пахло солью и йодом. Море было печальное, сероватое. Витка протянула к нему ладони и рассмеялась:
- Сегодня у меня выпускной! Сегодня я- взрослая девушка.
Море тревожно обняло ее за ноги и притянуло к себе. Вита смешно сощурилась. Она любила море, любила город и своих друзей. И сегодня своим счастьем она готова была поделиться со всеми. Совсем недавно она была ребенком, беззаботно бегавшим по школьным коридорам, тайком влюбляющимся в красивых старшеклассников и с веселым щебетом поверявшим подругам свои сердечные тайны. А сегодня она, немного чужая, стояла в изящном темном платье, с глубоким вырезом, обнажавшем ее тонкие, птичьи ключицы и виднеющийся на тоненькой шее серебряный крестик ; со строгой прической , в белых летних босоножках на высоком каблуке. Хотя был уже июнь, последняя неделя выдалась прохладной. Но несмотря на это, она не чувствовала холода, а ее чуть смугловатые, стройные ноги, были предоставлены золотистым солнечным лучам. Вдруг Виту охватило странное беспокойство. Она присела, зарылась лицом в букет нежных , сливочно- белых, с золотистыми середками, гроздьев вишневых цветков. Тонкий аромат этих цветов всегда ассоциировался у нее с порой экзаменов, последних школьных будней. Она вдохнула их тревожный запах и встала.
***
Школа была выбелена, праздно сияла чисто убранным фасадом и выкрашенными скамейками во дворе. Вита, стуча каблуками по школьным ступеням, направилась ко входу. От переполнявшей ее восторженной радости ей слышалось, что каждая ступенька звучит по-разному. Школьные коридоры были непривычно безмолвны и длинны. В царящих там сумерках ярко, по-дневному, сияли стека редких окон. Настоящий светопад.... Свет , преломляющийся сквозь стекла, пронзал золотыми, пыльными лучами тенистую тишину . Вита шагнула в дверь с надписью 11 "А". Табличка с надписью была убрана цветами и ленточками. Из-за распахнутой двери на нее обрушился веселый гам одноклассников. Сразу к ней подбежало несколько. Ленка, Светка, Игорь, Андрей и Серж. Девчонки, с визгом, облапили ее и радостно, горячо стали рассказывать какие-то новости. Игорь подарил букет белых и фиолетовых гроздьев пахучей сирени. У Виты слегка закружилась голова. Серж скользнул мутноватым, оценивающим взглядом по ее платью. Вита смущенно улыбнулась. Стали готовиться. Парни, в легких белоснежных рубашках, необычайно торжественные и внимательные, расставляли столики, купленные пару месяцев назад в небольшом кафе. Столики были пластмассовыми, нежно-кремового цвета. На них вскоре стали появляться бокалы с шампанским, нарезанные девушками тортики, корзиночки со спелой черешней, купленными фруктами, конфетами, шоколадом, рулетами... Вся эта снедь источала головокружительный запах, сливающийся с ароматом цветов и свежего воздуха, из раскрытого настежь окна. На отдельно составленных столах красовались блюдечки с нарезанными ломтиками лимона, большой забавный самовар, сделанный когда-то отцом одного из ребят, кофейник. Далее стояли упаковки чипсов. Вскоре Руслан включил музыку, и праздник начался. Вита сидела за одним столиком с Ленкой, Игорем и Андреем. Они мило беседовали, шутили. Потом все пошли танцевать...
***
Вечер пролетел незаметно. Сгустились тревожные южные сумерки. Вита танцевала, склонив голову на плечо Игоря. Тонкий аромат его парфюма, горячее дыхание вскружили ей голову. Она понимала, что теперь она действительно счастлива. Тайком она выбежала в коридор. Зажала в горячей ладошке крестик и тихо поблагодарила Бога за этот чудесный праздник. Потом, немного стесняясь своего ухода, вошла в класс. Праздник утихал, но уходить не хотелось. Почти все одноклассники уже разошлись. Кто-то предложил идти к морю. Оставшаяся кучка единогласно возопила : "Да-а-а-а!!!". Вита тоже согласилась. Море она любила, а ночные прогулки в последнее время вошли в распорядок ее дня. Душными ночами она выбиралась через окно одноэтажного дома, и, царапая ноги об виноградные лозы, бежала к песчаному побережью. А потом, вдоволь налюбовавшаяся луной, мерцающими звездами и, вобрав в себя прохладное дыхание ночи, возвращалась в свою остывшую постель. Шли по берегу. Вита для удобства несла босоножки в руках, размахивая ими словно крыльями. Все дурачились, прыгали, кричали словно дикари, пьянея от вина и густого южного воздуха. Потом, устав, стали разбиваться на компании. Вита незаметно осталась в компании Игоря, Сержа и Андрея одна. Луна высветила серебристую дорожку на немой темной глади моря. Решили освежиться. Парни с визгом, азартом покидали белые, выделяющиеся в темноте рубашки и брюки на песок, и понеслись в море. До Виты долетели отдаленные фырканья, хмельные возгласы, звуки возни и бултыхания воды. Она сняла платье, и , оставшись в неприметном темном белье, попросила всех отвернуться. Парни самозабвенно нырнули под воду. Вита быстро, прикрывая рюшки кружевного белья, заскочила в море. Море было прохладным и освежало. Вита отплыла подальше от заспоривших о чем-то парней, и легла на спину. В глаза ей ударила исполинская тьма, окропленная редкими клочьями мигающих звезд. Где-то там, Бог смотрел на нее глазами- вербами. Стало вдруг так тихо-тихо...или замолчали парни, или ушные раковины, находящиеся в воде, стали нечувствительными к звукам. Вита смотрела в небо. Небо было бездной. Одинокая холодная луна матово блестела в этом черном океане. Не видно было, где кончается море, а где начинается небо Все слилось в черной, глубокой тьме. Вдруг где-то сзади послышались голоса. Звали на берег. Вита вышла, неловко прикрываясь. Они, все трое сидели на траве, и из горлышка пили вино. Масляные глаза их заговорщицки темнели. Вита хотела взять платье, но Андрей играючи оттолкнул ее руку, схватил за плечи. От него пахло сильным винным перегаром. Он больно сжал Виткины руки. В ее голове пронеслась мысль. На миг время стало осязаемым.
Неуверенно, плаксиво, она попросила:
- Андрей, отпусти. Что ты делаешь?
- Не отпущу. - его глаза стали гадливо- равнодушными.
- Послушайте, ребята! Не надо! Вы с ума сошли! Игорь! - звонко, гневно закричала она. - Вы что? Игорь...- она осеклась под его жадным взглядом.
Он отвернулся. Затем, для смелости видно, хлебнул из горла вина, и пьяной походкой подошел к ней. Сорвал бретельку лифчика. Дохнул в лицо трусливой похотью. Она заплакала. Сразу. Навзрыд. Что-то кричала сквозь слезы, от страха голос стал сиплым и приглушенным.
- Вы что? Вы что? Что вы делаете? - кричала она уже отчаянно.
- Отгадай. Тихо. Не пищи. Что- в первый раз что ли? - грубо ответил подошедший Серж.
- Сережа...Сережа, не надо! Вы что...?!!!!- голос ее захлебнулся в плаче.
Слезы теплым дождем капали на обнаженную грудь, текли по щекам. Бог смотрел спокойно, глаза его были пушистыми, нежными и серыми, как цветки вербы. Ему было все равно. Игорь вдруг зашатался, закрыл лицо руками и побежал. Как щенок, который боится получить нагоняя от разгневанной хозяйки. Серж стал выкручивать ее тонкие руки.
- Гад! - закричала Вита, хорошо зная, что за этим последует.
И отчаянно, сорванным голосом, она из последних сил закричала упорно и настырно.- Гад! Гад! Гад! Гад! Гад! Фашист! Сволочь! Не смей! Не трожь! Гааааааад!
Серж ударил Витку по лицу, она упала, рывком дернулась, пытаясь вырваться из цепких мальчишечьих пальцев. Снова получила удар, на этот раз в спину.
- Ах ты, мелкая целка, ты еще и орешь? А ну получи! Андрей комкал ее плечи до хруста. В глазах ее внезапно потемнело.
Беззащитная нагота стала неопасной.
- Слушай, а если она в суд? - спросил Серега.
- Да нихрена! Куда она пойдет? Городок маленький, жить с позором? А мы ничего страшного и не сделаем, сделаем девушку женщиной.- он загоготал.
- Держи ее за руки. - холодно ответил Серж.
***
Черная южная ночь тенистыми перстами прикрывала сцену на побережье. Худенькая девушка лежала на спине, в лицо ей дышал урчащий от удовольствия подросток. Затем он утробно вскрикнул, задрожал и обмяк. Тогда второй поставил слабо сопротивляющуюся девушку на колени и молча, притянув за плечи дал понять, что ей делать, если хочет остаться здоровой и живой. Время текло странно тихо. Вита раздвоилась. Молча, словно со стороны наблюдала за тем, что с ней делают. Изнасилованное тело стонало опороченной чистотой . Бог смотрел спокойно- равнодушными глазами, такими же, как и стоящий невдалеке , осознающий свою безнаказанность Серж. Вдоволь натешившись ее хрупким телом, они бросили ее и ушли, утонув в тени перистых кустов акации. Вита попыталась сесть. Внутри все горело огнем, стонало и болело. Руки не слушались, обмякшие ноги больно было сдвинуть. Разорвано было что-то внутри, и вся боль, сливаясь, с душевной, била и била. Лицо было испачкано липкой жидкостью, ноги были окровавлены. Слабо постанывая, она подползла к морю. Ползком двинулась навстречу волнам. Море застонало, притянуло ее исковерканное тело прибрежной волной, смывая с нее позорные отметины. Холодные волны осторожно, нежно смыли с нее кровь, бережно стали укачивать оскверненное тело. Осторожно смывать соленые слезы с лица, обнимать успокаивающей горящую боль нежной прохладой. Небо не исказилось мукой, жалостью. Луна сияла все так же спокойно. Бог, где- то там, вдалеке, смотрел бездумно и безучастно.
***
Она встала, плача, пригибаясь, пошла домой. Прокравшись, как воровка, за калитку, шмыгнула в свою комнату. Услышав хлопок двери, в комнату зашла ее мать. Лицо ее потемнело. Губы задрожали.
- Мама...- с горьким плачем выдохнула Витка. И с плачем, скомканные, помчались вознесенные к маме слова. Не так уж много их, слов, оказалось.
- Шлюха! Шалава подзаборная!- ответила мать, сверкнув злыми глазами. Вечно это с тобой происходит! Зачем ты только родилась? Теперь позору будет на весь город! - она схватила съеженную Витку за ноющие плечи и поволокла в ванную. - Вымойся, шлюха!
И хлопок двери. Жестокая злость градом обрушилась на Витку. Осторожно касаясь телом боков ванны, она устало смывала с себя следы насилия. Потом, укрывшись одеялом с головой, в душном нутре жаркой постели забилась в тихом плаче.... Потом стало тихо. Только слышно было, как робко бьется в немой, бессильной тишине, обиженное, дрожащее болью , совсем наивное и детское сердце, так любящее когда-то Бога, город, море и своих одноклассников.
***
А потом все перевернулось. Во дворе на нее уже через несколько дней показывали пальцем и тихо шушукались. Лучшая подруга сказала "Извини. После такого... Теперь с тобой никуда не выйти- один позор. Давай просто разойдемся". Она молча кивнула, уткнулась лбом в оконное стекло, и только побелевшие пальцы, стиснувшие подоконник выдали ее . Сердце словно сжали наждачной бумагой. В голове, словно от игл тернового венка, билась сильная, режущая боль, пронзая своими ядовитыми иглами сознание. Ей некуда было идти. Она не могла поднять на людей глаза. Подонки, сделавшие ее взрослее, нахально улыбались. Безнаказанно подшучивая над ней. Все стали сторониться ее. Мать, отец. Все друзья сразу отвернулись. Спрятали глаза за темными очками. Вита пошла на берег моря. Теперь она пряталась от людского похотливого любопытства, мерзкой липучести и дразнилок только здесь. Она рассказывала морю все свои беды. Море целовало теплыми волнами ее ноги. Вита жила дальше. Молилась по ночам, чтобы весь этот ужас кончился. Но ужас не кончился. В ее оплеванной душе стали зарождаться подозрения... А когда от веры остался лишь черные пепел, Вита взяла камень. Положила серебряный крестик на асфальт и ударила по нему булыжником, остервенело замахнувшись. А потом последовал град ударов, пока всемогущий и оберегающий Бог, Бог справедливый и добрый, Бог, карающий только за грехи, не был стерт в серебряное бесформенное пятно.
-=YellowW=-