***
Свет монитора вспыхнул, озарился черным оскалом и погас. Она уронила голову на руки и тихо забилась в бессильном плаче. Это были не рыдания, это было подобно тоскливой мелодии флейты. Угасающей и безнадежной…. Вчера ей снилась любимая. Она стояла и улыбалась, рядом с ней была дочурка, в ослепительно малиновой куртке и красном берете. На щеке у любимой дрожала дождинка, а небо было светлым и высоким. Зонтик в ее руках мелко подрагивал, подхватываемый мимолетным упругим ветерком…и она нежно улыбалась, а ее дочка, смеясь, запрокидывала голову, и красный берет тихо съезжал с ее светлых волос. Но девочка смотрела в чистое светлое небо и словно вдыхала беззаботную радость…. Ей не хотелось вставать. Утром она бессильно обняла скомканное одеяло, зарылась в него лицом и мучительно попыталась заснуть. Бессердечно - хрипло задребезжал будильник. Она молча, жгутом скрутив одеяло, рывком поднялась. Безумно посмотрела на электронные, голубовато-зеленые цифры. 7.05. Ненавистный металлический дребезг сливался со зловещей и какой-то пустой тишиной. Она понуро встала, сложила вчетверо клетчатый плед, расправила диван. Угрюмо прошла в ванную. На белом кафеле дрожали чистые водяные брызги. Она крепче стиснула зубы, прогоняя остатки сна. Ледяная вода обожгла тело холодом. Горячую воду отключили позавчера. Дрожа, она нервно смывала хлопья пены с продрогшего, уставшего тела. Сон не принес отдыха. Под глазами крупно обозначились мешки. "ХА!"- подумалось ей. Она не стала красить губы. Накинула на холодное тело мягкий белый свитер, натянула джинсы. Охнув, взвалила на себя тяжелый рюкзак, вцепилась побелевшей от напряжения рукой в пластиковый пакет. Неприютно проводила хозяйку однокомнатная московская квартира. В дали последний раз мелькнул белый угол монитора. Компьютер она перевозить не стала. Звякнули ключи, нервно застучали каблуки, унося в гулкую тишину свою решительную дробь…
***
Замелькали улицы Москвы. Садовое кольцо встретило пробкой. Мелькающие контуры, люди, маячащие черными муравьями. Рекламные броские и нелепые плакаты… Внуково. Рейс самолета отложили на два часа- начался сильный снегопад. Она села в зале ожидания, глотнула холодной минеральной воды и прикрыла усталые веки. Коллеги подсели с отвратительными биг-маками, и, жуя, с набитыми ртами стали рассказывать похабные, мужские анекдоты. Она вежливо улыбнулась. Она устала. Спертый воздух толчком ударил в грудь, заставил болезненно поежиться от отвращения. Она задохнулась от шума, вони полусырого фарша и запаха тысяч людских тел. Скорой походкой прошла к автоматам. Привычно звякнул первый жетон, в тонкой хрупкой ладошке их осталось всего шесть…. На том конце провода неуверенно щелкнуло и послышался хриплый голос.
-Алло? Мама? Инна Степановна, будьте добры, позовите маму. Она представила, как мама быстро идет по серым коридорам к телефону. Лицо ее испуганно.
"-Алло, мама? Да…Да, мама, все плохо… Мама, я пытаюсь держаться, ты же знаешь! Рейс отменили, такой холодный и колючий снег. Срок аренды до первого апреля. Мама, что мне делать? Я запуталась, совсем выбилась из сил. Мне холодно, мама….Пусто и холодно….Да нет, я одела пальто и шарф. У меня ТАМ все болит, там все замерзло в отчаянии, в ожидании, все замерло, все сжалось! Да…таблетки взяла…Чем помочь? Помоги… Помоги мне, мама, слышишь? Помолись, мама…помолись за нас, за нее! Она? Она мне сегодня снилась…Ну что с тобой , мама? Что сделало нас чужими? Что с твоим сердцем, мама? Да, я плачу! Что за камень в твоем сердце, мама?! Я ЛЮБЛЮ ее, мама! Почему все снова ломается, почему ты хочешь разбить мое счастье? Я не дергаюсь, мама. Я устала. Я хочу лечь посреди улицы в снег и закрыть глаза…."
-Алло? Мама? Да, все хорошо. Да, отменили на полтора часа. Ничего. Нелетная погода, не волнуйся. Да, я позавтракала. Да, я в порядке. Они? Они завтракают в кафе. Да, мне уже пора. Я позвоню, как долечу. Ну все, целую.
Короткие гудки. Она , нервно поежившись, вошла в зал. Наконец объявили рейс. Она раздвоилась. Одна ее половина вместе со всеми наблюдала за девчонками из молодой группы ТАТУ, которые хотели пройти без очереди через паспортный контроль. Что-то говорила, даже улыбалась. Другая, замерла в отчаянии, ежась от холодного ветра и хлещущих по щекам снежных хлопьев. Самолетный трап. Механический шелест билетов, вырывающий из рук документы, ветер и гулкое гудение аэростатов. Ничего не слышно. Она была рада, что избавилась хотя бы на несколько минут от назойливого присутствия своих коллег, от их дружеских заискиваний и веселых ухмылок. Вся жизнь снова стала казаться тусклой фотографией, на которой даже свежий снег выгляди серым. Душное нутро дюралевого лайнера. Какофония обрывочных фраз, звуков, запахов и дрожащее колебание жирного, почти осязаемого воздуха. Марево людей. Она села у окна. Сквозь двойное толстое стекло виден лишь белый-белый снег. Самолет тихо поехал. Сперва медленно, затем быстро набирая скорость. Салон загудел и затрясся. Последний раз оглянулась за мелькающие за окном московские дорожки. Самолет накренился, задрожал, и вдруг плавно, невесомо поднялся в воздух. Звук убираемого шасси. Она отрешенно откинулась на сидение, прикрыв глаза от усталости. Глубоким вдохом загнала слезный комок внутрь. Надела сетчатые наушники и рывком нажала PLAY. Сомкнув глаза, погрузилась в музыку. С тихой мелодии флейты началась знакомая до боли песня…
***
Тело налилось муторной, обморочной пустотой. Воздушные ямы заставляли сердце замирать, и каждый раз, она думала, что оно может вот так замереть навсегда. Кассета со скрипом остановилась. Плэйер недовольно щелкнул. Голос пилота из репродуктора сообщал о том, что через несколько минут самолет совершит посадку в Киеве. Температура за бортом +7С. "Тепло…"- мельком пронеслось у нее в голове. Она выглянула в окно. На удивление, ее встретил все тот же белый мохнатый снег. Словно провал. И не было этого полета, нескольких часов музыки и усталого сна. Самолетный трап. Шутки коллег. Автобус. Аэропорт. Паспортный контроль, таможня. Переходя через таможню, она вынуждена была вытаскивать из карманов всю мелочь и ключи: сигналил металлический контроллер. На ладошке вновь доверчиво зазвенели шесть металлических жетонов.
- Ух ты, какой браслет, Яна! , - прозвучал неожиданно резко голос одного из коллег.
Сердце судорожно сжалось. Рука сиротливо опустилась, на пол загремели жетоны… Она , стиснув зубы, заставила себя улыбнуться. Браслет ЛЮБИМОЙ. Она молча подняла жетоны и направилась к таксофону. Нервно стала набирать длинный ряд до боли знакомых и родных телефонных цифр.
- Наташа?
- Милая…ты где?
- Я.. я в Киеве…
- Как долетела, все хорошо?
- Да…прекрасно…Солнышко, ты не расстраивайся сильно, я договорюсь с директором фирмы, я все улажу. Я уже получила приглашение. Да. Осталось сделать визу. Котенок мой, все будет у нас с тобой хорошо. Я буду работать! Без выходных. Я постараюсь, только ты не расстраивайся, хорошо?
- Я люблю тебя! Слышишь…?! Яна!? Она мелко задрожала, глотком загоняя нахлынувшие слезы поглубже.
- Да…Да…это что-то со связью, я слышу! Я скучаю по тебе, милая! Я хочу тебя обнять и никогда больше не отпускать! Я тоже тебя очень Люблю!…
Ей казалось, что надо кричать очень громко, и только тогда ее слова, главные слова, девиз ее жизни, долетят до любимой, разбив сумятицу и путаницу километров, самолетных трапов, телефонных разговоров, бумажной путаницы…
***
Она хмуро шла по улицам Киева. Заснеженная, бледная и отчаянная. Сильная, упрямая женщина со сверкающими от слез черными глазами. Нежная, как никто другой умеющая любить…задыхающаяся от одиночества, заметенная пургой в чужом городе. Резкий жест. Такси. Чужая, пустая квартира. Гогот коллег. Суета, смех, бесконечное чавканье и глотание, как будто они никак не могут наесться. Хлопок открывающейся бутылки шампанского. Звон бокалов. Безмолвная, съеженная внутри, она безучастно пила шампанское. Не ощущая вкуса, запаха, машинально пьянея. Холодная комната. Она тихо распаковала вещи. Развесила кофточки и пальто на вешалку в шкафу. Постелила на кровать любимый и очень мягкий клетчатый плед, взбила холодные гостиничные подушки. Душ. Упругие горячие струи приятно согрели обмякшее тело. Хлопья пены бархатом приласкали кожу. Она застыла, блаженно отогреваясь. Печаль теплом расходилась по телу. Жесткое вафельное полотенце вернуло ее к реальности. Она влезла в мягкую пижаму, укрылась пледом и закрыла глаза. За окном метались колючие снежинки, выл ветер. За стеной шумели коллеги, слышны были пьяные, горячие голоса, смех, возня, споры. Усталость растекалась в расслабленном теле по каждой жилочке. Усталость на миг заполнила все. Хорошо было лежать, ожидая приятного сна. И на миг стало тихо и спокойно. Она вспомнила улыбку любимой, и горячая слеза одиноко скатилась с нежной щеки.
***
- Нет, нет и нет! Я не могу разрешить вам отпуск, ближайшие полгода! Вы должны еще пройти испытательный срок, помните об этом. Хотя я и не сомневаюсь в вашем профессионализме, все же, наша фирма- это четко отлаженный, очень сложный механизм. Любой, даже незначительный сбой автономно может привести к де- балансированию системы в целостности. Да, этот срок не больше чем формальность. Но любая формальность важна. Можете идти., - директор фирмы с некой горячностью пожал ее изящную мягкую ладонь.
Она улыбнулась, решительно стиснула его крепкую руку и удалилась. В кабинете , возле компьютера стояла чашка кофе и вялый бутерброд. Есть не хотелось. Переживания и усталая дрожь держали все тело в оцепенении.
Замелькали знакомые браузеровские окошки. Чат. Она сорвалась. Ухватилась за единственную ниточку, связывающую ее с прежней жизнью. Судорожно и жадно проглатывала реплики, удивлялась новостям, бегло скользила по клавишам. Она почувствовала, как вместе с ответами стали всплывать образы и мысли прошлого, словно кадры длинного тусклого кино….
Вот она снова сидит рядом с мамой. Кресло под ней слегка поскрипывает. Мама монотонно пытается что-то ей пояснить. До нее долетают все фразы, но они словно отталкиваются от непроницаемой стены ее каменного молчания. Она тоскливо смотрит перед собой.
- Доченька, послушай меня! Ты уже большая, а это блажь! Детская блажь! Она бросит тебя, а ты так и не выйдешь замуж! Мне тоже нелегко, я хочу внуков….я хочу чтобы у тебя был муж, чтобы ты выкинула эту чушь из своей головы! Москва испортила тебя. Раньше ты такой не была. Резкая, дерганная, нервная! Ты посмотри во что ты превратилась? Почему опять не выпила таблетки!? Почему ты мне не отвечаешь? Что ты снова молчишь? ЕЕ голос задрожал:
- Мама, послушай…мама…Ти-хо..,- она приставила кисти рук к вискам и прикрыла глаза. - Я устала , мама. Что ты хочешь от меня? Я люблю ее, ты можешь это понять? И я хочу быть с ней, только с ней! Она тоже любит меня. Почему, почему я не могу быть счастлива? Я много работаю мама. Я никогда не жалуюсь тебе. Я устаю, мама. Я верчусь, мечусь, устраиваю свою жизнь, я не сижу без дела! Я стараюсь мама. Я стараюсь обеспечить себя и тебя не хуже, чем мог бы обеспечить муж. Она тоже работает. У тебя будет внучка, мама! ЕЕ зовут Анечка, она чудная малышка! Мама, я задыхаюсь! Я сорвусь, мама. Помолчи. Помолчи. Помолчи!….
Мама надрывно всхлипывает, упрекает ее в неблагодарности и дури, а она молча плачет, и горячие капли обжигают нежную бледную кожу ее щек…. Со стороны она казалась увлеченной какими-то мыслями, немного молчаливой. Никто не знал ничего. В ее сердце снова закралось полное отчаяние. Она нервно чертила знакомым курсором рассеянных смайлов. Собеседница в чате что-то советовала. Вдруг все зависло. Она рывком надавила Alt+Ctrl+Delete…. Свет монитора вспыхнул , озарился черным оскалом и погас. Она уронила голову на руки и забилась в тихом, бессильном плаче. Это было не рыдание, это было похоже на тихую мелодию флейты…. Тоскливую, отчаянную, переполненную самой чистой и искренней любовью…
-=YellowW=-