" Если человек одинокий, и никого другого нет у него,
как ему быть? Когда упадет один, и некому поднять
его...Недоброе это дело и суета сует.."
Библия, Ветхий Завет, "Экклезиаст"
"Дымные ночи тяжелого сна
Глаза прикрывают холодной рукой
Я осталась совсем в этом мире одна
Навсегда разминулась с мечтой
Когда душит, чаруя, луна
И безмолвна небес безликая грань
Мыслей, хором шуршащих- стена....
Равнодушием сердце не рань
Мои крылья легко разбить
Крылья ломкие и молодые
Можно в небе частливой быть
Только тянут вниз песни земные
Снова солнце скупое взойдет
Блекло, жестоко глаза слепя
Снова в душу тоска войдет
Снова убьют слова "Без тебя.."Аааааааааааааааааааааааа!!!- разносилось по отделению роддома. Серые панельные стены , дано не мытые, обросшие людским горем, злобой и иногда кристалликами счастья, впрочем не особо выделявшимися на серо-зеленом фоне неудач, ядовито прислушивались и сохраняли видимое равнодушие. Тонкий, дрожащий женский голос продолжал свою погребальную серенаду, тоскливую и долгую трель которой прервать было невозможно и ненужно. Слезы даны человеку, чтобы он, стоящий в полосе депрессии и обиды , мог облегчить душу их горячими потоками. Вместе с ними уходила частичка искалеченной и мертвой души.
- Аааааааааааааааааа!!! Маа-аамааааа!!!.... Рядом с окровавленной девушкой лет 16 , худой до невозможности, с обвисшими складками на уродливом; животе, который выглядело словно спущенный мяч, стояла молодая женщина в белоснежном халате и с растерянностью в глазах...
И зачем только она поддалась на уговоры Федора Николаевича, главврача небольшого роддома, идти практиковаться именно и сразу " на столы с роженицами"?. Федор Николаевич, конечно же, направил ее несчастную именно в тот момент, когда нужно было принимать сложнейшие роды у какой-то малолетки.
Трудное детство- ранние роды. Но что-то , признаться, все же и саму ее толкало тогда пойти и помочь этой несчастной. И вот что сейчас? Ребенок родился мертвым. После таких долгих мучений. И для матери, лежащей сейчас на столе , мокрой, красной и окровавленной, с напряженными желваками и выступившими синими змейками -венами, это был сильный удар в спину. Лицо ее исказилось злобой, свирепой и звериной злобой на весь мир, на всех, кто стоит сейчас и придумывает для нее слова сочувствия и соболезнования... Кто ей сейчас поможет в этом мире??? И молодая девушка вновь заливалась своей последней песней, своим надгробным словом умершему кусочку ее. И ее эпитафия была, наверное , самой краткой, по содержанию в ней слов, но самой тяжкой, со вложенными в нее страданиями, истинно неподдельными материнскими страданиями, самой правдивой и искренней.
Потеря сознания... пульс не прощупывается... шоковый удар... раз-два-три... еще раз..!!!. .Пульс слабый....Дышиит...
- Дааа....жалко деваху! Така молодая, и такое горе...- добрая старенькая нянька- акушерка Тихоновна налила Маше крепкого горячего чаю, пододвинула блюдечко с конфетами. - А ты вот, тоже перепугалась... первая практика и такое! Госс-поди прости нас! Да не дрожи ты так... успокойся. Жива она, горемыка!
Маша глотала горячий чай как валерьянку - по капелькам, ее трясло.
"Что же вы любите, чем гордитесь?
Что же близко и дорого вам?
Что же вы гордости не боитесь...?
Дайте же мыслям отчет, словам..."
В маленьком неказистом доме, на улице Победы обычная с виду семья. Отец, дочь и мачеха... Светка, так звали дочь, была непослушным, живым и веселым существом- настоящий комок нервов, она везде совала свой нос и ничего не оставляла без своего внимания. Когда жива была еще ее мама, Светка и ее семья часто ездили загород или в парк отдыха. Мама очень вкусно готовила, и хорошо пела под гитару, пятилетней Светке очень нравилось ее слушать, вдыхая запах хвои, и глотая горячий морс из термоса. А потом появилась мачеха, нет, не как в сказке- с плеткой и гнетущая отца, а просто не стало никаких походов на природу, вместо этого регулярно три раза в неделю они уходили с отцом в кино или кафетерий, а Светку запирали в квартире в полном одиночестве. Живой характер сразу не спрячешь в клетку, и Светка начала искать развлечения в квартире...
Телевизор смотреть ей надоело, будучи уже в третьем классе она считала просмотр мультиков детским занятием, поэтому сперва оказалась в тяжких раздумьях- а что же теперь делать? Выбор пал на запрятанные отцом в кладовке видеокассеты.. Светка была любознательным ребенком и еще в первом классе знала в подробностях как и откуда собственно берутся дети, но в отличии от других детей ее это открытие не отталкивало, а влекло, поэтому каждый такой "свободный" от родительского присутствия день она проводила в просмотре запрещенных кассет. И вот однажды мачеха застукала ее за этим занятием.... Была выволочка, Светка потом часто вспоминала слезливые , набрякшие и какие-то неживые глаза мачехи , кричащей один и тот же вопрос-"Что тебя побудило заниматься этим делом?". Светка пожала плечами и вышла из комнаты- что ее побудило она и сама не знала. Потом скандал был благополучно забыт, и Светка познакомилась с небольшой дворовой компанией, поэтому мысли о кассетах больше не выскакивали, да и времени на них не было, ведь пришла зима и начались такие замечательные праздники, а за отличное окончание полугодия мачеха с отцом подарили ей большущего пушистого слоненка, почти с нее ростом. Компания во дворе постепенно рассеялась к весне, и в поредевшие ряды начали приходить дети с других дворов, которые были старше, и которых Светка никогда раньше не знала. Однажды в апреле высокие парни и девчонки из шестого "г" предложили малявкам "сделать ножки, пока те целы" и приятели разбежались.
Светка стояла в замешательстве, но....на нее не обратили внимания, и вообще убраться не просили. Так началась для Светки новая жизнь- Слоненок был заброшен на антресоли, а деньги на мороженное тратились на сигареты в красивой упаковке. Появилась "щитовая"...в полузаброшенном подвале они все и собирались... надо отдать должное, "щитовая" была весьма хорошо обставлена, ухожена и светла- даже курить выбегали поближе к оконцу, прорубленному в подвале чьими-то умелыми руками. Мачеха к тому времени уже растолстела и ждала ребенка, поэтому до неродной дочери дела ей не было. Изредка просила принести дневник, и посмотрев на довольно неплохие оценки отпускала с миром. Отец не раз принюхивался к ее недорогой курточке и к перчаткам, при этом что-то бормоча себе под нос, и нервничая. Гроза прогремела в мае, когда Светка принесла табель с тремя тройками и неудом за поведение, что было естественно- из отличниц она полетела еще с зимы.
Отец прокричал что так дело не пойдет и , схватив Светку за ухо, потащил ее в зал. Светка сперва не верила, что ее будут бить, поэтому капризно кричала и вырывалась, а когда отец бросил ее животом на диван и стал расстегивать ремень, обмерла и притихла- такого с ней никогда не делали... Мачеха что-то покричала для порядка и спешно ретировалась к подруге пить кофе, а Отец деловито сложил узенький ремешок пополам и велел Светке "стаскивать что нужно". Вот этого гордая Светкина натура не вынесла... Она словно в агонии металась по комнате, разбила вазу, сдернула гардину с шторами, и... получила еще больше положенного... Когда отец схватил ее, он просто зажал ее между коленями и яростно выпорол. Светка орала благим матом, но это не помогало, а когда все было кончено на полусогнутых ногах, пригибаясь, словно больное животное скользнула за дверь ванной. Там она долго сидела в теплой воде и глотала нахлынувшие чистые и горькие детские слезу обиды... Отец расставил все по местам, пропылесосил ковер , собрал осколки и прибил гардину, а затем, взяв на кухне буханку хлеба и выгребя из холодильника банку с тушенкой, брякнул ключами и вышел. Светка не помнила, сколько сидела она подогнув под себя ноги в ванной, стараясь не касаться ее стенок, потому что зад был исполосован и горел нестерпимым болезненным огнем.
В ту ночь Светка твердо решила убегать из дома, как впрочем, и большинство детей в таком возрасте- не ведающих куда и зачем, движимых обидой и злостью, скомканных, скрученных, подчиненных чьей-то минутной воле...
В отличии от остальных Светка знала, куда ей бежать - конечно в "щитовую". Там ее приняли, покормили и выдали пачку сигарет. Вожак их компании, не раз налил ей в стакан "сладенького", и Светка разомлев от тепла и поддержки, уснула на ветхом, неизвестно откуда притащенном туда, диванчике, под звучание гитарных аккордов. Иногда, сквозь сон, ей казалось, что играет и поет ее мама, что она- близко. Стоит только протянуть руку... Но настал вечер, компания разошлась, и ей стало страшно одной в подвале, и она поспешила домой, где ее уже ждал отец..... От Светки пахло дешевым вином и табаком, она в порыве страха и болезненной забывчивости, не успела умыться, к тому же уходить из подвала пришлось очень быстро- когда она осталась одна, ей начало казаться, что стоит ей повернуться спиной и побежать, как что-то ужасное схватит ее за ноги и потащит в подвал...
Отец и на этот раз высек ее, но это было уже не так больно, и не так ново, и Светка через час уже сидела в своей кровати, и тихонько поскуливала от давящей ненависти к отцу, но обстоятельства были сильнее, и она решила, что раз уж бить ее будут, то хотя бы меньше давать поводов для этого. В ней заговорили животные инстинкты, они слышались где-то глубоко внутри, и вся натура светкина стала более животной- она знала, что если она оступится- ей придется худо, и потому ходя по острию ножа, старалась не оступиться, и не порезать ступни.
Дальше полетели годы, родился Никитка, маленький слюнявый, он постоянно гадил под себя, при этом улыбаясь идиотской улыбкой, означавшей большое удовольствие. Отец стал работать больше, мачеха, истеричная, замотанная в вечных стирках и недосыпании, стала злой, и на Светку перестали обращать внимание. Малыш вскоре начал ползать, слюнявить Светкины вещи....она относила вещи в ванную, и , брезгливо морщась, поливала их средством для чистки унитазов. Потом на ее плечи легла ответственность водить его в детсад, два раза в день, утром даже если у нее не было уроков, ей нужно было вставать и вести его по темным переулкам, слушая его бессмысленную болтовню. Светка медленно понимала, что ненавидит брата, потому как любили его куда больше чем ее. Спасеньем была все та же "щитовая" и Светка уже будучи в 9 классе часто туда приходила. Там она жадно и много курила, распивались напитки, с повышенным содержанием алкоголя, а однажды рыжий парень, по кличке Турист принес какие-то ампулы и шприцы, и горсти маленьких желтых таблеток.......
"Заберемся на крышу дома,
Нарисуем всех нас луной.
Вены жгутом- до стона
Нас заставят молчать, а ты -пой.
Ты не бойся в бездну взглянуть
Нет и у ночи чернее зрачков
С поволокою взгляд- твой путь,
Да тусклые стекла седых очков.
Жизни осколки- перед тобой
Все это сделал ты сам
То, что когда-то назвал мечтой
Превратило тебя в хлам"
Попробовали всей компанией, Светка забалдела от таблеток и вечер протек очень и очень хорошо. Потом приходить сюда она стола чаще- посещать дискотеки и бары она перестала- требовалось много денег, прикид, а здесь все были своими, и жизнь текла в приеме доз героина, и разговорах о жизни. К тому времени "подсели" почти все ее друзья. Однажды кто-то "капнул" про нарко-притон, и менты схватили половину ее друзей, за щитовой установили контроль. Поэтому надо было срочно менять квартиру. Дома по прежнему не о чем не догадывались, и Светка еще находила в себе силы водить брата в сад, и посещать школу. Он катострофически похудела, но ее воспаленный мозг еще мог мыслить, поэтому все дела ее сводились к подготовке домашних заданий в школе и "кайфованию" на чьей-то квартире. Они часто сидели в этой квартире с замусоренным полом, гадкими, липкими обоями, на вшивых матрацах, облитых то ли хлорной известью, то ли средством от тараканов. К тому времени она уже не могла обойтись без дозы. Турист и Малой, небольшой плюгавый парень лет семнадцати ,приносили "герыча"и компания просто молилась на них. К тому времени их осталось четверо - Светка, Сашка, Турист и Малой.
Все вокруг говорили, что нарки - это грязь, отбросы, бич общественности, а Светка закусив губу молчала, вспоминая себя и оставшихся ее друзей.... Один раз, под кайфом Сашка прижала ее к себе, и стала шептать что-то про лунную дорогу, а затем рассмеялась и попросила обстричь ее длинные волосы. Светка взяла ножницы и грубо врезала их в ее пушистые пряди, они струились и падали на пол, Светкины локти и руки, опадали мягкими обрывками на матрац. Сашка стала странная и чужая, с кустистой головой, и задумчивым взглядом, а потом они долго и натужно умирали вместе. По ночам Сашке становилось плохо, она прижималась к Светке, и ее хрупкие синеватые руки дрожали, а рот искривлялся от боли. У Светки тогда еще не было ломок, но она переживала каждую из них вместе со всеми.
А потом приходили парни с очередной дозой... Каждый из них знал, что им всем уже обеспечены адские муки, боли, каждый из них знал, что оттуда- не возвращаются. Каждый знал, что каждый день может стать последним, ломка - смертельной, доза - непропорционально сваренной, а передоз летальным. Каждый знал, что может умереть сегодня, не прийти в себя завтра, или не проснуться утром. Каждый знал, где зло, но изгнать его не было сил. Бороться - было уделом сильных. А они - жалкие, падшие, тихие тени самих себя, истеричные, слабые душевно и физически, бессмысленные и тяжелые как сам грех.
Но Светка ясно помнила, как ненатурально бодро звучал голос друга по нелегкой, когда тот пытался отогнать депрессию, апатию, паранойю... Все они знали, что с ними будет, но каждый, стараясь приободрить другого, часто говорил об их семьях, будущем, детях, которых на самом деле никогда не будет, о постоянных и светлых временах, когда Этого с ними уже не будет... Но как свята была эта ложь!
Но каждый раз, бросая- срывались.. и снова приходили сюда многочисленными лазейками, приползали на коленях за дозой, за спасением от боли!
А Светке снились дети... Дети, убитые еще до самой мысли о их рождении, дети, маленькие дети... Каждый час сна - с ними... Она держала на руках новорожденных младенцев, кормила их грудью, учила ходить, а когда ребенок произносил первое слово -"мама" Светка неизменно просыпалась... С каждой новой дозой дети были все ближе и ближе..
А однажды Светка вдруг осознала, что действительно кормит ребенка грудью - она чувствовала влажное тепло на груди, чье-то мягкое тело, и взорвавшись от радости... проснулась.... Сашка, приникшая к ее чахлой груди смотрела на нее полными слез глазами.. Боже, бедная Сашка, измученная вечными ломками, вывороченная бессонницами или тяжким забытьем, извечно угнетенная от боли, ослабленная и с проросшим ежиком на голове, она знала, от чего бредит Светка, и в этом ее порыве была святость - хоть на миг, на секунду, она хотела дать возможность Светке почувствовать себя во сне как в жизни... как жаль, что этот кусочек был так краток. Они не были подругами, просто каждый из них сошел тогда с ума. Не контролировал свои действия... Светка часто вспоминала потом это, и тихо плакала от нахлынувших к друзьям чувств.... Все они были связанны друг с другом. Сперва просто были знакомыми, а потом, когда смерть стала наступать на горло одному за другим, вдруг сплотились, стали родными....
А потом Сашка умерла, умерла утром так тихо, словно и не жила.... Дома к тому времени происходили драмы, мачеха подала на развод, отец запил по черному и на Светку снова прекратили обращать внимание... Стало свободнее, когда мачеха вообще ушла, ушла вместе с Никиткой, Светка забыла про дедсад, отец пил днями, и валялся в доме, а она уходила на хату, туда, в притон, и там обитала практически весь день..
Турист однажды повалил Светку и долго они занимались любовью... со стороны смотрелось наверное дико, потому как ничего эротичного не было в этой полусхватке двух истощенных наркотиками тел, и в их движениях скорее усматривалась движения двух изможденных животных... Когда умер Турист, Светке стало страшно - пропал Малой, и она выбралась из этой квартиры... Турист умер не от ломок, он просто разбил свою голову об стену.. Светка с болью вспоминала об этом...
...Он неистово колотился об нее головой, и марево брызгавшей крови окутало ее, она пыталась кричать- вдруг потеряла голос, пыталась оттащить его, но он оттолкнул ее и она упала. А он выцарапывал свои глаза, и его гнойные пальцы выворачивали и раздирали кожу до мяса... глаза, последний раз взглянули на нее.. и закатились, как Вечное Солнце наркотического кайфа в Царство Отпущения... Больше не будет для него ломок, не будет боли, и страданий, не будет и этого солнца, пускай фальшивого, появляющегося на небосклоне сознания только в часы приема дозы, Солнца заляпанного и грязного, но и его не будет.. не будет ничего.. "Спи спокойно...", -подумалось намного позже Светке, - "хотя.. как может он спать спокойно? его душа будет вечно гореть в аду, и спокойствия она уже не найдет, и он будет в вечной агонии, все тридцать три круга Апокалипсиса пройдет он там. Турист вздохнул и замер навсегда.. и этот вздох был как прощение... как благословение...
А кровь текла и пузырилась у его губ, и в этом шипении слышалось шипение Господина Наркотика - черного змея, раскрывшего пасть и готовившегося наброситься и умертвить Светку. Светка испуганно убежала из страшного места. Она поняла - Турист благословил ее жить без наркотика, и ей хотелось жить так. Дома как -то вдруг все узналось - у Светки поплыла голова, она вытащила шприц и судорожными движениями стала обматывать жгутом руку......тут вошел отец...
Отец сперва жестоко избил ее, а затем ее поместили в наркологический диспансер, и к счастью, успешно лечили, А Светкин живот рос и рос, и через восемь месяцев ей пришлось оказаться в роддоме, куда за ней никто не собирался приходить. Отец вдруг исчез, и в день родов Светка хотела одного - только бы ребенок родился здоровым и ....и хотя бы... живым....
.Маша тихо прошла в палату к девушке, и увидев ее серое, заостренное лицо с широко раскрытыми глазами, замерла от испуга... Быстро подбежав, она начала хлопать девушку по щекам, одновременно крича о помощи - у Светки была кома. Только потом Маша многое узнала о жизни Светки из скупой больничной карты, где был поставлен твердый и веский диагноз -" наркозависимость, ранняя беременность,".... "возраст 16 лет... отец алкоголик, тов. Лукашевский, проживающий на ул. Победы, дом 14, кв.27. разведен."
Сколько для Светки скрывалось в этих казенных строчках, написанных на пожелтевшей и сыроватой бумаге чьим-то равнодушным почерком.... Вбежавший врач быстро сориентировался, и далее, словно пули, полетели его четкие фразы, персонал заметался, а Маша побледнела и, едва отдышавшись, вышла из палаты... Когда Светку откачали, Маша снова зашла к ней, привлекаемая чужой болью, и чувством жалости, смешанным с чем-то странным, похожим на новое душевное чувство, возможно до недавнего времени и вовсе не существовавшее- дикая потребность быть рядом с больным человеком... Светка лежала широко раскинув руки, слегка дрожала, а в ее раскрытых глазах Маша не нашла ничего... в них не брезжила надежда, не было страха, не было живого интереса, и все они до отказа были залиты черной смертной тоской, и безразличием к жизни. Молодая акушерка долго рассматривала руки девушки, исполосованные бритвенными лезвиями, испещренные точками от уколов шприцем, вырисованные жесткие узоры вен, которые спрятались от боли, вздувшись синими жилами, или ушедшие в глубь кожи, в надежде их необнаружения. Тонкие, ломкие словно тростниковые палочки, ее пальцы были залиты прозрачно-сероватым оттенков, оттенком безразличия и приближения к смерти. Сжимая в своих ладонях эти пальцы, Маша боялась подумать, что через несколько суток они могут стать лишь малой частью искалеченного смертью в агонии от ломок трупа.
Девушка была еще слишком слаба, и лишь через несколько дней заговорила с Машей...
Это произошло утром, когда Маша, после обхода женщин, решила перед завтраком с медсестрами забежать к Светке, чтобы прибрать у нее, и просто посидеть с ней рядом. Когда Маша присела на краешек ее кровати, она увидела, что девушка пытается произнести что-то. Маша внимательно присмотрелась к блеклым губам, пытаясь разобрать, чего та хочет, и тут словно со стороны услышала хриплый, сухой голос.
- Ты ангел, да? Ангел жизни, ты ...не дай мне умереть, хотя я гадкая....так и надо.....и все же я хочу жить, пожалуйста, отгони смерть....
Маша несколько секунд находилась в замешательстве, по лицу девушки словно лезвием скользнула и потекла слеза... Молодая акушерка погладила девушку по лицу, осторожно касаясь нервными окончаниями своих изящных пальцев сухой, болезненно-белой кожи, словно присыпанной серой сажей или графитом....
- Я тебя не брошу.
И, боязливо поведя лопатками под легким белоснежным халатиком, поспешно вышла из палаты. Светка уронила голову на одеяло и замерла, движимая легкими стонами и всхлипами..
"Что такое сердце?
Камень твердый?
Яблоко с багрово-красной кожей?
Может быть меж ребер и аортой,
Бьется шар на наш земной
похожий?
Так или иначе - все земное
Умещается в его пределы
Потому-то нету мне покоя,
Потому-то до всего есть дело."
Эдуардас Межелайтис
Маша была человеком искренним, с детства очень мягким и добрым. Бабульки во дворе постоянно ставили ее в пример своим внукам, да зачастую и детям, а мать на нее ненарадовалась - дочь росла послушной тихоней, покорно корпящей над уроками, а по вечерам читающей приключенческие книжки. Когда Маше было всего 15 лет вдруг от сердечного приступа умерла ее мама. Больше родственников не было, оставалась тетя. Тетя так же была очень нежной, доброй и жизнерадостной женщиной, а потому Маша недолго убивалась по маме. Зато твердо решилась стать врачом - акушером, дающим жизнь... и поставив себе эту цель стала упорно идти к ней, не останавливаясь перед трудностями цель. Тетя была заботливой, богатой и неодинокой - в доме часто сиживали гости, сама Нина Карловна, а так ее звали, прекрасно знала литературу и играла на фортепиано, выписывала множество книг и прекрасно готовила, поэтому и общество, из которого состояли ее ближайшие друзья, было примерно таким же замечательным.
Когда Маше исполнилось 20 лет, с тетей вдруг случилось несчастье - разбилась на машине. Имущество передали зареванной Маше, институт она не бросила, и упорно продолжала добиваться своей цели. Поначалу одной было трудно, но имея свой замечательный характер Маша привлекала к себе различных людей, и тетины друзья так же заходили к ней иногда на чай... Так уж получилось, что в своей нелегкой жизни Маша не смогла ни разу полюбить. Сватались к ней богатые мужчины, и смазливые студентики, но замуж она не торопилась, а все отношения с противоположным полом развивались по одной и той же схеме: знакомство, затем молодой человек влюблялся в Машу, и окончательно потеряв голову вдруг отвергался последней, и с разбитым сердцем уходил прочь.
Маша не могла играть в любовь. Ей всегда хотелось чего-то подлинного, свежего, чистого и светлого, чувства, которое бы захватило ее, заставило трепетать, обнаружило прекрасные чуткие замирания в груди, блаженное эйфорическое состояние и розовый снег вокруг. Возможно, сердце ее было чересчур спокойным и мягким, и не могло воспылать до поры до времени... В 25 лет она завела себе большого лабрадора-ретривера, пушистого и мохнатого, чтобы избавиться от одиноких вечеров, а в 26 стала серьезно задумываться о том, что пора выходить замуж, а то будет поздно. Именно поэтому решила устроиться на работу акушеркой в небольшой роддом, где, как ей казалось, ей будет кому отдавать тепло и доброту, свою заботу, а там и мужчин там порядочных много.. глядишь и... Такие невеселые мысли кружились у нее в голове, но после первой же практики они вообще вдруг дали задний ход... В голове эхом колокольного звона отдавалось только "Светка....Светка... Светка..", а сердце сжималось и болело....
Каждый день, видя сероватое Светкино лицо ей хотелось прижаться, и долго плакать над ее судьбой, и постоянная потребность быть рядом переросла в привычку.